Тема взаимодействия человеческого тела и предметной телесности вещи зачастую является месторождением тревог художника. Вещь хранит тепло человеческого тела. Человек делает ее бессмертной. Тусклый вещественный мир, как правило, оказывается выразительнее, чем его владелец, претендующий на обладание им.

Художник не только думает о теле, но и всем телом.

Растворяясь в предметности, он теряет ощущение собственной персональности, представление образности себя. Его образ делается бесплотным, неявным. Сделать этот образ весомее можно, лишь сделав его умозрительным - виртуальным, увиденным со стороны, представив существование как чужое бытие.

Художник, находясь среди предметов, видя себя тоже как вещь, только более яркую, реализует фантасмагорическую ситуацию, когда вещь наделяется сознанием. Он словно подносит зеркало миру предметному.

Вещь, наделенная сознанием, обречена на восстание. Она в состоянии пожелать себе другого человека взамен того, который у нее есть. Ей нужен человек с неопределенными свойствами, человек, которого она может легко подменить собой. Вещь представляет человека как форму, свободную от себя.

Человек предполагается вещью как условие любви, как нечто еще не занятое, свободное. Чем более он неявен, невыразителен, тем более он достоин обожания. Художник, оказавшийся заложником предметного мира, становится прозрачнее, бесплотнее. Он превращается в человека, которого нет, делается территорией любви для вещей - человеком, который еще будет.

2006